- Дата запису: 6 серпня 2021 року;
- Місце запису: село Біленьке, Запорізького району, Запорізької області;
- Хто записав: Гоцуляк Любов Богданівна, співробітник Національного музею Голодомору-геноциду;
- Респондент: Тимофєєв Федір Олексійович, 1925 р.н.;
- Розшифровка аудіозапису: Муллакаєва Андріана Степанівна;
Під час Голодомору 1932–1933 років респондент проживав в Російській Федерації, Ставропольський край, станиця Темноліська.
(при розшифровці матеріалів, збережено мову респондента)
Представтесь, будь ласка. Як Вас звати?
Федор Алексеевич, Тимофеев Федор Алексеевич.
Якого року народження Ви?
Тысяча девятьсот двадцать пятого, четвертого января.
Де Ви народилися?
Ставропольский… станица Темнолесская. В нас же на Кубани там станицы. Не села, а станицы называют от… Станица Темнолесская Ставропольского края ..Ну он тогда не Ставропольского края был. Не Ставрополь, там оно и Ворошилов переименовывали, ну а так Ставрополь он. Сначала Ставрополь, Ворошилов, а потом обратно Ставрополь стал. И от у станицы Темнолесской я народился.
А розкажіть, будь ласка, про своїх батьків, маму, тата. Чим вони займалися? Як їх було звати?
Ну.. ну..прадед был, дед з бабой были…вот… Отец с матерью. Нас четверо было, я старший был, народился. И еще была тетя Оля, ну отцова сестра. Ну она инвалид была. Переправлялась через речку, там где-то они были. А как раз весной лед тронулся, и они по льду хотели переплыть речку. И она под лед попала. И ото инвалидом была, она не ходила все время ото… Ну по пояс в общем ее, и …. не знаю. Отакое вот.
А батьків як було звати?
Отца Алексей Егорович, а матерь Марфа Яковна.
А рік народження їхній пам’ятаєте?
Не, не… я не знаю. Документов не осталось. Я ж говорю, шо..это ж… ну со скольки лет? С пяти, это уже… Не доку…про родителей ничего не осталось.
А коли батьки померли?
Ну в тридцать третьем году.
Вони померли від голоду?
С голоду, конечно. Там сначала умерли ото меньший сестренка и брат, умели Но брат еще не ходил. Люлька висела так над кроватью, на…о. И он у люльки постоянно был, а сестренке года два, наверное, было, как они померли. Ну а мы двое, сестра на два года моложе меня была. Ото мы только вдвоем и остались. Нас было в семье девять человек. Ну мы двое остались, а остальные умерли.
А як братика було маленького звати?
Пантелей, Пантюшка.
А сестричку?
Галя.
А сестру, яка залишилася разом із Вами?
А эту старшую Маруся звать. Она..ото в Ростовской области, в Белой Калитве там жила. Ну й похоронена там. Она десять лет тому назад умерла.
А братик і сестричка вони померли у тридцять другому чи уже в тридцять третьому?
Ну в трид….ну я не знаю. Голод от начался…наверно, в тридцать втором. Ну вже не было. Тогда ж жили… Земля была у нас… земля. Не знаю сколько земли было там десятин. Не гектаром тогда считалось, а деся…десятины. Десять чи пятнадцать там, не знаю. Волы были пара, лошади пара тоже были…во. Овцы, ну все хозяйство такое было. И у колхоз все забрали.
Вас виходить розкуркулили?
Ну я не знаю как это можно…Куркулями не назывались, как-то средний…ну средний, шо мы….рабочих никого не нанимали, сами все это обрабатывали. Тогда ж колхозы…первые поступили у колхозы хто? У кого ни земли не было это…нанимались на работу у других людей. Эти первыми поступили. Потом у кого земля была, шо сдавали в аренду ее, а обрабатывать нечем было. И значит…тоже поступили ж в колхоз. Ну а в кого от, как у нас было, вот…у колхоз не поступили. А колхоз ну где надо? Ну таких, у кого хозяйство такое было, как у нас. Значить…ну сначала сдавали…единоличники назывались. Сначала ж тоже ж заготовку сдавали, а когда колхоз, то значить приходили. Не хочешь сам сдать — забирали.
А у вас забрали? Чи ви самі добровільно здали?
Забрали…нет, не добровольно. Забрали…с калхо…я не знаю шо там було….камсот назывался чи шо. Ходили по дворах и забирали. Даже хто спрятал, ходили значит с этими….искали в земле. Находили — забирали. Ну в нас тоже где-то родители кукурузы трошки спрятали. Была куча хмыза такого. Знаете, шо такое хмыз? Вот. И там где-то…когда они….я не знаю. Я только так узнал, шо…случайно просто, шо они доставали там ночью. И кукурузу эту не мололи, ничего , а целую варили, ночью поедали все. На утро все помыто було. Ну ходили люди, комсот был такой. Значить находили, искали. Ага, если нашли шо-то в посуде, там чугуны. Чи каких называли? Тогда ж кастрюль не было…вот. Значить где-то спрятана. Ходили штрыкали в земле. Ну мы ото ночью вареную кукурузу поели и все. И до следующего…Ну это пока было. А потом ходили уже, меняли. Тогда гардеробов не было, сундуки были. Ну а в родителей, в деда и в бабы…мой отец. Было шестеро дочек и мой отец один был. И сундук был…ото там для них же приданое готовили, для свадьбы. Ну уже ходили, меняли в Ставрополь туда. Машин не ходило, пешком ходили. Пойдут, поменяют на что-то. Вот от…
Далеко приходилося ходити?
Хм?
Далеко треба було ходити?
Ну двадцать, напрямую было двадцать километров, помню. Ну так, если по дороге идти, двадцать пять километров. Ну это говорили, я то не знаю. Тогда ж машин не было, только лошадьми, волами ездили туда ото.
А міняти одяг ходила і мама, і тато? Чи тільки мама?
Ну ходили…ну когда забрали, то и отец ходил туда это. Вот…ну он однажды даже отравился. Ото весной кукурузу сеяли и ведать мышьяком или чем они, прежде чем посеять, обрабатывали от мышей, я не знаю…или от кого? Ну и там где-то нашел, шо там рассыпано по земле было. А он сырую погрыз, и потом его насилу откачали. Потом плохо ему было, рвало. А тогда ж ни больниц, ничего. Аптека была у станице, а больницы не было. Станица большая была. Там два колхоза было. От как у Беленькой тут. Так и там у нас тоже два колхоза было. Ну а потом не знаю как, мы в детдом попали. Чи отец сдал, чи нас забрали уже. Ну мы уже пухнуть начали с сестрой от голода. И нас туда забрали. Ну а там не знаю, в садик какой-то был, шо дети колхозные были. А отец у колхоз не пошел. Ну столько из семьи умерло, ему уже не до колхоза было. И мы ж двое остались голодные , и есть ничего.
То виходить перша мама померла?
И мама, ну все поумирали. Сначала померла эта ж…. дети померли. Потом ото инвалид, тетя ж умерла. Деда, деда забрала дочка. Там жила она по ту сторону речки, она жила. Забрала. Он сапожником был. Ну она забрала туда, говорит: «Детям обувку починишь и поживешь у нас». На зиму вроде бы забрала. И он там умер, не знаю. Нам уже оттуда, мы даже не хоронили. Оттуда передали, шо помер дед. А баба живая с матерь була. Ну мать больная уже была, бабушка посмотрела за ней. Потом мать умерла. Ну хоронили всё во дворе, без гробов, без ничего.
Виходить, шо тоді тато поховав і дітей, і маму, Ваш тато поховав на териториторії того двору, де ви жили?
Только отец на территории похоронили. Заворачивали, и даже от я старший…я даже ночью ото сказала бабушка вышла, сказала, шо говорит: “Марфушка умерла”. Мать моя. И я сразу заплакал, она мне сразу: “Замолчи!”. Крикнули на меня этой ночью. И когда они похоронили, я даже не знаю.
А Ви кажете, шо не пам’ятаєте чи ви самі пішли до дитбудинку, чи вас тато завів, так?
Та я й не знаю. Може, отец сдал. Бо я его…мы его последний раз видели из сестрой, когда мы уже были у садику этом. Ну мы постарше были. А там меньше ж были дети, еще в школу не ходили…Та я еще не ходил в школу. Он появился в этой бригаде там, в колхозе. Четвертая бригада была. Мы с сестрой вышли…до него туда. И ото мы последний раз его видели от это. И больше мы его до сегодняшнего дня не…не знали.
Так Ви і не знаєте, де його поховали, де він помер?
Да он собирался…шо-то там еще надо было поменять, шо оставалось из вещей. Но чи он поменял, чи не поменял, вообщем…. Ну это уже без нас, мы уже были в садику. Он только пришел, спросил, чи нас кормят. Вот это вот…И все…
І вас там кормили?
Ну а как же, в садику кормили.
А пам’ятаєте, шо давали там їсти?
Ну шо там у колхозе…ну овощи какие там. Не знаю, мясо тоже. Забирали у людей скотину, все. Иногда давали ну кормили. Картошка это, шо у селе родит. Кормили нас в садику. Ну мы на круглосуточном же ж были. Нас там человек, наверно, около десяти насобиралось. А потом остальных, кроме нас сестрой и еще там две девочки було. Остальных родственники через несколько время забрали, поразбирали. Ну а мы до самого…до сегодняшнего дня так остались.
А Ви пам’ятаєте до якого року ви були у цьому садочку?
Что?
До якого року Ви були там у садочку в цьому?
Ну можно сказать все время. Все время уже были, в садике в этом кормили продукты, шо…выписывали. У нас же не було…дом же развалили, не було. Ото мы там и жили в этом садику.
То виходить десь до сорокових років, десь до війни Ви там жили?
Не помню. Чего?
В садіку виходить ви десь до війни жили, до сорокових років?
Ну нас там, ми в садику жили. У нас как…ну как Вам сказать, прикрепленная была женщина. Кухарка, как в колхозе ее называли. Она была у нас и воспитатель, и она продукты получала ото…готовила нам. Мы там шо помогали помогали. И все время…ну она же до вечера, потом же домой уходила она. У нее тоже семья была. Дочка й сын был, муж у колхозе работал.
А як було звати цю виховательку, не пам’ятаєте, цю кухарку?
Не.
Але вона хороша була?
Да, ну простая женщина. Неграмотная она была, ото такая. Я в то время, я его знаю…в нас в то время никого грамо…никто в школу не ходил.
А отам де ви жили, на Вашій вулиці багато людей померло від голоду?
Ну хат много, особенно вот эти вот…ну хто…ну я не…вообще голодали сильно. Ну а хат много оставалось. Ну там мародеры вот эти вот сразу, как хата пустая осталась, там шо можна забрать. Ни окон, ни дверей не оставалось. Сразу разграбили, разграбляли. Никого не было. Я не знаю, наверно и милиции не было.
А колгосп потім у цих хатах нікого не селив?
Не. ну…не зная колхоз…Колхоз «Сильмаш» назывался у нас. Колхоз «Сильмаш».
А шо Ви кажете з Вашою хатою сталось, її розвалили
Хату разобрали, разобрали ее. Она ж деревянная была ж, рубленная и железом крытая, вот. Ее разобрали вывезли в поле и там колхозный стан собрали. Ну уже собрали ни как дом был собран, а просто четыре стены, перегородка. И ото женщины…женщины в одной, а тут уже мужчины там это… Ну женщины из детьми грудными приезжали на работу, тута в поле на работу приезжали, вот. Туда приезжали, в обед отдыхали. Не знаю сколько там, час или два отдых был. И обратно на работу шли, пололи. Тода…тода ж техники не було, нема ни тракторов, ничего…на лошадях. Ну когда я повзрослел, как у школу начал ходить. И уже вывозили…вывозили в поле, и я там до школы в поле там и находился. Лошадь и культиватор…вот этот, кукуруза, подсолнух. Там три зубка вот идет, шоб порезать подсолнуха или кукурузу, на лошадкой…на лошади посадят я ото весь день. Взрослый, а взрослый идет с этими…
А в якому році Ви пішли до школи, пам’ятаєте?
Не…не знаю…Так Тридцать семь, тридцать шесть, тридцать пять…Ну, наверно, в тридцать четвертом. Я не знаю. Ну я четыре классе всего кончил. В пятый класс я уже не пошел. Перешел у пятый класс, ну так шо тётя нашлась, отцова сестра. И тоже у нее было трое детей, три девочки. Пашка…Паша, Нина и Маруся были. Муж был Петр. А ее, тетю звали Феня. И она там замуж вышла обратно за Петра. И приехала забрала меня. Приехали в село… не в село, а в станицу. И значит сестру не взяли, а меня…Я тоже не хотел ехать, я говорю: «А как же Маруся останется сама тут?» А они: «Мы через год заберем». Я не хотел вообще уезжать из станицы, я уже привык, все знаю, вот. Ну там одели на меня все такое…в общем уговорили, что через год заберем обязательно Марусю. Бо щас говорит некуда, квартиры ж нет…без квартиры. На квартире будем жить. Ну взяли. Приехали значит…е…ну в колхозе дали на полтора года выдали, я не знаю, деньгами, наверно, они вместо продуктов. Продукты ж не на чем было вести, наверно, деньгами они взяли на полтора года, шо если шо такое я мог обратно вернуться назад сюда, вот. И я значит у них…начал жить. Надо было в школы идти осенью. Тетя неграмотная и дядя неграмотный. Дядя на работе тоже малограмотный был вот. Тетя не работала, а он на лошадях работал. Ну и мени вже потом тоже…Тоже ж мы на квартире жили, он на лошадях работал.
А на лошадях він працював в колгоспі?
Хто?
Дядя, дядя в колгоспі на лошадях?
Не, на железная дорога. Тогда…ну машин не було, лошадьми…от это вот насып насыпали на железную дорогу…Он ее на лошади подъезжает…ну участок такой земли, где откос делают для насыпь, накидают у подводу землю и вывозят на насыпь, насыпают. От это во работа.
Це Вас забрали уже після Голодомору, десь в тридцять четвертому, да?
Не, меня уже…ото тетя забрала в тридцать восьмом…в тридцать восьмом году забрала.
А Марусю потім через рік тоже забрали?
Не, ну пообещали, ну не забрали. А потом когда они забрали, я в школу не пошел. Мне надо б…ну…как же это…ну просто с головы выскочило. Это на Северном Кавказе там, ну… Подождите щас трошки…Карачаево-Черкесия есть такая. Карачаи есть на Северном Кавказе, и черкесы есть. Ну они тогда не так назывались. Черкесия называлась Ежово-Черкесия, ну а Ежов вы ж тогда знаете кем он был, наверно. Чи не знаете? Ну как Берия, Берия знаете-то. Ну то он на том месте, а потом его разоблачили, шо он вроде враг народа был. И его…и тогда уже просто Черкесы, Черкесия. Главный город их назывался, столица. И, а Карачаево, Черкесы, это…значит…Карачаевск так и называлось…и сейчас. О там работали. Ну надо было мне там в школу идти. Ну я не знаю, меня не повели, а у меня смелости не хватило.я в общем не смелый был. И я пошел у школу, мне там купили такой чемоданчик…все. Я пошел у школу, только вот в школу то я не попал. А там лес был недалеко. От я там у лесу выбрал место, шо мне школу эту видать. Как только в школу йдуть ученики, ну и я ж тоже прихожу. А тетя неграмотная, шо я пришел, кинул, пошел гулять. И так уже она узнала, когда я ходил до самого снегу, пока снег пошел. а чемодан сяду и катаюсь. Прихожу весь потертый это ж…Она глянула. «Ай, Боже!» – начала кричать на меня, шоб поменяли. Но потом я признался ей. У школу не хожу. Но дядя хороший был правда: «Ну раз не хочет, пускай погуляет пока зиму, а там посмотрим». Ну а потом…потом союзы тогда были. Он пошел там у профсоюз, там поговорил с ними, шоб…ну не попал в плохую шайку. Шо-нибудь, куда-нибудь определить его. Ну мне дали до прораба тоже. У него приборы…то нивелиры или как он называется. Смотрят, ося оббивают по дороге. Вот это вот…уровень.
Це який уже був рік?
А?
Це який уже був рік?
Ну…зимой, весной это.
А рік, рік?
Какой год?
Да, якого года?
Ну. наверно, тридцать девятый. Не! А, может, тридцать девятый, не знаю.
А як звали цього дядька Вашого?
Нет…ну у тридцать восьмом они меня забрали. А ну где-то так тридцать девятый, наверно.
А дядька як звали?
Петро.
А фамілія його?
Тимченко.
А тітку?
Ну это ж Феня звали. Отцова сестра Феня.
Рідна сестра його була?
Отец…моего отца родная сестра и крестная еще.
Ваша?
Да.
А шо було, шо було з Марусею? Як Маруся далі жила?
Она так и жила…у садику значить. Их…она не одна, там еще три девочки были. А потом они вдвоем остались. О так и в садику вот. Где садик там и они. И уже и война ж началася, то…Ну война началась уже, они жили …Крестная эта ж приехала, тетя. Они уже приехала сюда в станицу. И дядя этот на…на войну его забрали. Ну…и убили. Убили в общем на войне его. И они тогда уже. Там пустая хата была. Им просто предложили, сказали, шо «живите тут вот». Там рядом батьки жили и сын с женой жил. И они вместе с батьками жили, а свою квартиру отдали ото им…тети этой же и сестре. И ото они жили, в колхозе работали.
А в тридцять другому тридцять — тридцять третьому дядя також працював на дорозі желєзній?
Ну…я не знаю, где он работал. Я…он же меня…уже в тридцать восьмом забрали, я не знаю…до тридцать восьмого года я не знаю.
А як звали діда, який помер?
Егор.
А фамілія і по батькові?
Тимофеев, а по батькови не помню. Бабушку Арина звали, деда Егор, а по батькови не знаю.
А роки народження не знаєте їхні?
Не, не знаю.
А оцю тьотю, яка тоже померла?
Фамилия Тимофеева. Она так и осталась. Она ж инвалид еще…не замужем была инвалидом стала. Ольга, Ольга Егоровна.
А рік народження її тоже не знаєте?
Не знаю.
А з України люди до вас приходили?
Не.
Ніхто не приходив? Їсти не просили?
Не.
А, можливо, хтось звідти від вас ходив до України?
Хто?
Ну, можливо з села, там де ви жили? Хтось чи з вулиці? Ніхто не ходив? Ви не чули такого, шоб хтось ходив до України?
Ну напротив жили тоже. Ну…тех, тех раскулачили. Мы по одной стороне жили, шо в нас забрали это все. А по другую сторону другие жили, ну соседи можно сказать. У них двухэтажный дом был там, двор большой был. Я даже и не знаю. Где, сколько у них и чем они занимались. Ну знаю шо, когда уже колхоз пришел, то забрали этот двор, дом забрали. И там МТС сделали. Ремонтировали комбайны, трактора вот это вот. И щас я не знаю конечно. А тогда при Советском Союзе там МТС был. Вот это ремонтировали.
А де цю сім’ю поділи?
А их выслали.
Куди?
Ну где-то…я не знаю куда ссыльных этих куркулей высылают.
До Сибіру відсилали.
Да, той выслали.
А Ви не знаєте, не пам’ятаєте як їх було звати, цю сім’ю?
Ну этот шо с отцом они одногодки видать были, его Грано было звать.
Грано?
Грано, да?
А фамілія?
Кулешов.
По батькові не знаєте?
Не.
А дружину його?
А дружину я не знаю. Ну я знаю, шо он тогда, по-мойму не женатый был. А, може, й был, но дружины не знаю. Ото я его знаю, шо они часто с отцом встречались то й нас, то у них там…во.
А Ви…Ви не знаєте чи ходили до України, чи не ходили, да?
Куда?
До України? Не ходив ніхто?
Не.
А люди по вулиці ходили, які просили їсти? У Вас по вулиці якісь голодні, опухлі люди?
Да никто там ни до кого не ходил. Ото хто как мог, то же ж люди ходили…я не знаю. Это когда еще колхоза не было, то к нам много приходило. У нас у доме была большая…ну квартира, помещение было. Я не знаю как его зал называли чи шо, но полы были земляные в то время. И отдельно зал был, там тоже деревянные полы, туда нас и не пускали детей о той зал. Там стояла койка заправленная, такая это все. Подушки наложены. Ну и посуда, шкаф посудный, посуда стояла. Ото нас не пускали детвору туда. А тут пол земляной, большая помещение. Собирались, особенно уже когда работы у поле закончены. Собирались женщины в основном. Лавка длинная была. Ото поставлят. Приходят у кого это ж клубок из шерсти. Ну почти у каждого ж там овцы были, их стригли. И приходют иголки шо то…то носки вяжут. Кто что вязали. Семечки прямо на пол плевали о. Потом свернуть уже, когда разойдутся, сгорнуть у печку. Печка, русская печка была. Сжигали от и все. И часто приходили, с детьми приходили. Нам весело было конечно.
А Ви кажете жінки, а чоловіки приходили також?
Ну то отдельно, они не касались до этого дела. У них свое дело было.
А вони чим займалися чоловіки? Жінки в’язали, а чоловіки?
Ну они в основном там…ну что у кого скотина есть — около скотины это ж лазают там, убирают. Збрую готовлят…ну короче готовятся к весне уже…готовятся это, чтоб все это было славное. Вот у нас шо-то волганы, плуги были. Хомуты надо, волганы, отож все это надо подготовить. И ото…мужики в основном эта…они в разговорах не мешались. То женщины там. Иногда й песни пели то. В углу у нас там большая икона у нас стояла, такая лампада висела. И ото бабушка заправляла ее каждый раз. Она постоянно говорила…
А діти просто гралися тоді?
А ми по полу там, по лушпайках этих…на коленях шмаляли.
Тоді Вам було добре, було весело?
Ну че детям… Как сейчас, так и тогда. Дети игрались и все.
А, можливо, можете згадати з дитинства,ще до колективізації, до двадцять дев’ятого року, тридцятих років, якійся один спогад із дитинства найприємніший, шо запам’ятався?
Я чего-то ничего не помню… Ну шо мне, я осьо до крестной до этой…часто убегал. Она там километров два жила на другой улице. У нее же трое девочек было вот. И старшая мы в одном…одногодки были с ней. Ну и я чего-то туда часто ото убегал. И ругали и все, и пугали… Значит по улице идешь. Там соседский, через две или три хаты, по-моему, соседский домик, дом стоял. И огород был, каменный забор. И корова там черная была, привязанная. Ну и меня пугали. Тогда ж сейчас народился, показуют и ведьму там, и черта с хвостом показуют. Детвора не боится, уже сразу…- Тогда ж расказували так шо…ну так придумают, шо соседка какая-то колдунья или шось такое. От вечером йшел, она напала… Он ее молотком или топором, как буд то он таскал…ну это уже потом это…А утром гляну и рука перевязанная..вот это вот оте то ж. Ну пугали детей. Меня даже испуг раз выливали. Не зная чего я испугался вот но…Баба выливала утюг…это испуг. Воск вот это рас…расплавляли, у миску воды наливают, над головой ставят и выливают его туда. Вылила, а потом смотрит: «Ага, чего ж он испугался». Шепчется там отакое. Ну й корова ж эта ж черная. Мне говорят: «Ты доходишся туда! Ты ж видел черная корова привязана?». «Видел». «Так она ж бешенная! Если сорвется, она сразу на рога посадит!» Ну я потом уже хожу оглядаюсь. Иду и смотрю, че она. Или лежит, раз поднялася, ноги у нее устали чи шо. Иду, смотрю. Встала, хвост подняла, а потом ногу вытягнула: «Ееее». Отакуво. Как развернулся и назад. Больше по той улице не ходил, уже ходил туда, только обходил. Мимо коровы этой я не…не ходил. И баня была у нас тоже. Сад йшел. Ну сад отгорожен, плетень такой стоял невысокий от. Там же разные фрукты росли. Ну а я как старший. Ага заметил уже покраснело шо-то. Глянул нету во дворе. Ругали ж, шоб я не ходил. Щас я раз туда, а кто-то заметил. Зашел в эту баню. Там у саду ж баня была. И вода ж там была для бани, все. Ну я зашел. Думаю черешня или шо. Такое красное было. А тут раз з бани: «Ррррр». Так я…я потом не ходил. Напугали, напугали ж тогда. Это сейчас там сколько не кричи, так не испугаются. Вот такое. Ну вот это детское помню. Це такое вот.
А потім різко це все хороше обірвалося.
Да.
А як Ви взагалі думаєте для чого зробили цей Голодомор? Для чого у людей забирали їжу?
Ну я не знаю, это ж недород был, а потом колхозы начали создаваться. Но а колхоз…собирается колхоз. Ну где они возьмут? Те шо посту…первые записались. У них тоже ж ну ничего нету. Наложили лишние, чтоб сдали зерно там все, тоже нету. Ну люди ж начали прятать. От поэтому ж они и начали забирать. И я в общем вырос в детдоме и в армию пошел. В тридцать…в сорок третьем году меня забрали. Исполнилось восемнадцать лет. И меня призвали в армию. А потом у пять…пятидесятом демобилизовался. Ото в Германии два года, а потом с Японией. Потом после армии набрали молодежь, двадцать восьмой год. Ну а я как младший командир был. Закончил школу там вот. Оставили значит двадцать пятый год. Ну я не знаю как …уже мы молодежь эту воспитывали. Ну я конечно трошки сачканул там, не схотел воспитывать. Это ж надо по новой службу начинать. Козырять там., строевым тоже молодежь учить. А за…за…так физически так здоровый был. И вообще на турниках работал, после этого легко работал. И меня только из-за этого хотели взять. А четыре года, ну чего…эти покончали некоторые, даже может по десять классов кончили. С четырьмя классами шо я им буду там…рассказывать. Ну я в армии был в инженерно-саперных войсках. То отдельный инженерно-саперный батальон был.
А в якому році потім приїхали до України?
Ну в пятидесятом году я приехал. Ну можна сказать в пятидесятом году демобилизовался и осенью на Украину приехал.
А потім…
А у мае месяце демобилизовался. И тогда ж курсы были. Я не знаю щас сколько…не меньше года, наверное, надо учиться на шофера, а тогда трехмесячные курсы были. И права сразу…если не здал, значит давали стажировку на пересдачу потом. Ну а я последний год, значит сорок второй год и до армии, в сорок третьем году ж, я работал…сначала у колхозе работал. Ну у тракторной бригаде работал я прицепщиком. А потом любил тракторы, мне нравилось это. Разбирать, собирать вот это вот. И последний год я работал уже трактористом на смену. Посменно мы работали. Уже и комбайн один год таскал даже трактором.
А Ви кажете, шо приїхали до Кривого Рогу спочатку, а потім в якому в Запоріжжя переїхали? І Ви там будувалися чи тут будувалися? Будинок?
Ну я в Кривой Рог приехал, в общежитии поселился. Мы жили, сначала общежитие старое было. Нас там восемь человек было. Потом построили новое общежитие в этом году же. По четире человека было. Новое общежитие, двухэтажное. И там удобства были, помыться можна было. Вот там жил. Ну ребята работали на стройке вот. И меня пригласили. Чего-то познакомился. Ну со всей Украины, ближские города села, особенно из сел были. Из ФЗО выпускали ж людей. Ну ФЗО Вы ж знаете, шо такое? Ну щас, как оно называется…учили разным профессиям.
Це техникум, да? (голос за кадром)
Нет, не техникум назывался…Вот…Ну там можна и каменщика, и сварщика, и шо хоч можна было, на все можна вот. И пригласили меня на плотницкие работы. А там дома строили. Ну я согласился. Ну гараж и стройка они одно были, потому шо они бетонные работы выполняли. Арматурные, бетонные работы. И в Кривом Роге там шахту строили. Была шахта-гигант. А потом начали строить еще больше шахту. «Саксагань» строили шахту. Обогатительный комбинат строили вот. Ну сначала на домах поработал я. А потом на опалубочные работы, где строили ото галереи разные. Вот там поработал. А потом уже когда машины пришли, перешел у гараж.
А скажіть, будь ласка, якшо повертатися до теми Голодомору. Ви знали тоді, шо був Голодомор…шо Голодомор не тільки у Вас на Кубані, що в Україні також він є?
Не знаю. Жинка у меня с Сумской области была. У нее Голодомора не было. У нас там вообще ничего не было. А она рассказывала, шо в Голодомор у них корова была. И…у нее значить сколько пятеро, по-моему, братьев було. Или четв…четверо! Два…или двое, по-моему, братьев…В общем детей было шестеро. Ну говорит корова была. А земли было где-то девяносто соток что ли. Говорит, шо на огороде пшеницу сеяли…ну все…Картошку ото сеяли.
То вони взагалі не голодували чи просто мало голодували?
Хто я?
Нє-нє! Дружина, сім’я дружини?
Ну они да…Ну говорят, шо тоже люди голодовали, люди голодовали. Это ж она в Сумской области была вот. Голодовали то….она…Значит мама, хто проходил, просил хоть кусочек хлеба, мама, говорит не отказувала, давала. Но у нас такого не было. В нас даже…я ж говорю, шо…ну в посуду заглядали, шо там готовиш…
І забирали абсолютно все, шо можна було?
Входили ото. Лес недалеко возле ная был на Кубани там. Лес недалеко был, ну еловый, а лиственный. Разные породы деревьев росли. Там на деревьях…не знаю с какой стороны, с северной или с какой. Мох по дереву, значит по стволу рос. Мох срывали это…дикий чеснок там брали, ну какие ягоды. Были…Оттуда приносили. Хто мог уже, еще ходили вот. Мох ели, все. Ну а бурьян вот этот, крапиву там, лобода…на огороде все по…поели. И шось там женщины придумывали. Как они пекли шо-то з бурьяну? Это уж не знаю. Ну голод был сильный.
А дружина якого року була? Ваша дружина якого року народження була?
На два года моложе, двадцать седьмого.
А Сумська область, який саме район, село?
Сумская область, Недригайловский район, село Курманы.
А Ви своїм онукам, дітям розповідали про Голодомор?
Шо-то они не интересуются этим. Но у меня сын живет у Киеве, то с внуком приезжает. Щас шо приехали…и начинают это. Посадятся друзья там выйдут. Ну шо им рассказывать, они и слухать не хочут. Ниче…
А все ж таки як Ви вважаєте, потрібно говорити про той період часу?
Та я не знаю. Нет, мне кажется бесполезно. Конечно надо говорить, кому-то конечно…Хто-то будет интересоваться, но большинство это бесполезно. Щас совсем другое дело. Щас каждый старается как бы больше денег заработать.
А скажіть, будь ласка, на поле колоски в тридцять другому — тридцять третьому Ви не ходили збирати?
По колоски нет. Ходил осот дергать. Осот, бурьян есть такой. Он и щас самый такой по пшенице растет. Если только его запустить, он пшеницу заглушает совсем…осот. Бурьян такой. И от мы дети ходили. Уже я не знаю…со второго класса. Ну мне я не пошел у школу, мне лет девять было, наверно. Отак вот. Пошел у школу. Уже взрослые были. Ото рядок дадут, и идешь по своему рядку без перчаток, без рукавиц. И…особенно когда роса, ото дергаешь и ладони черные. Туда ж и грязь попадает…и грязные. И уже до самой осени, до школы и не отмываются. Осот дергал, а колоски я не собирал. Ну я….можна сказать….то больше техникой интересовался. Лошадьми от это. Мое дело было на лошадях, верхом вот это самое.
Дивіться, я перепрошую, я трішки запуталася. Ви кажете, шо пішли в дев’ять років в школу, правильно? Тобто це десь був тридцять третій рік, кінець тридцять третього — початок тридцять четвертого?
Чего?
Року, кінець тридцять третього — початок тридцять четвертого? В школу коли Ви пішли?
Ну вот считайте. В тридцать…в тридцать восьмом я не уже не пошел у школу. Четыре класса окончил. Сколько? Когда мне было?
А то спочатку Ви закінчили чотири класи, а потім коли уже Вас забрала тітка, то вже в п’ятий Ви не пішли?
Да.
Все я зрозуміла, да. Бо я трішки заплуталася.
Ну я не знаю сколько лет было. Я ж говорю в тридцать восьмом я у школу не пошел уже вот. У меня даже там где-то есть, когда тетка забирала…есть написано как свидетельство…там свидетельство о рождение. Ну щас сын мне другую настоящую выписал. А то на бумажке там было. И там указано когда и паспорт получил.
А жорна у Вас були?
Хто?
Жорна?
Хто это?
Жернова (голос за кадром)
Жернова?
Жернова (голос за кадром)
А бы…были. Но у нас лично не было, у соседей было. Ото пшеницу засыпаешь, крутили вот. Кукурузу крутили от это вот. Приходилось крутить. Но это с соседями уже.
А не чули про випадки людоїдства? Не їли дітей людей?
Не, такого не было…такого не было. Ото умирать умирали.
А у батьків не було золота чи срібла у Ваших?
Та какое там золото. Я не зна…ну…ну в то время я не знаю… Ну какое золото было! Ну шо какие, може, украшение там покупали дочкам. То и все. А золота не было. А то сельским хозяйством в основном занимались: сеяли, косили, вручную косили, хлеб молотили. Ото притягивали. Паровик назывался. Соломой топили. И наподобие комбайна. Ото притянут, паровик растопит. Пас натянут на комбайна, и это он крутит. Один стоит на верху, а тут снизу подають. Связ оборвал и туда. Солома в одну сторону летит, а пшеница — в другую. Ну так…тут кончили. Ну соседи с соседями. Вот так вот. Один одному помогали. У нас кончили — значить соседа поехали. Перетянули воланы, комбайн, этот паровик.
Це все було до колективізації, до двадцять дев’ятого?
Да, до…Еще не нас не раскулачили, не забрали ничего. Еще все было у нас.
А про НЕП Вам не розповідали батьки?
Не. Ну НЭП я знаю, шо…НЭП. Шо-то я такое слышал, но не… Та вже й батькив не було, наверно…уже. Так шо…
А Ви пам’ятаєте… А Вы помните как…как именно у вас забирали вот всю худобу, инструмент, помните? Как это было, кто это приходил? Вы помните этот момент или нет? (голос за кадром)
У нас там…ну шо мне тогда было. Я ж маленький был тогда, еще не соображал. Не знаю сколько лет было. Ну родители чего-то не очень нас… Например, я старший был, то вообще детей до таких дел не допускали. Тогда ж приходют, там же он не один приходит, а человека два-три приходит от. Ну родители выйшли, если я приду, меня сразу ша…отгоняли. Нечего… детей вам тут делать нечего… Ну как? Пришли, как свое забрали и все. Наши лошадей, збрую… Ну все шо надо… Ну я не знаю. Отец…не знаю я. Вот то последний раз я помню. Так туманно помню отцово лицо, а больше никого не помню. Так всех помню. Хто где-то у доме был. Там, где какое место было. Я…хто где спал. Вот это вот. Мать самэ раньше всех вставала , готовила для всех есть вот. Мы с дедом…на печке наше место было зимою и летом. Но летом печка не топилась. Холодная была — нормально. А зимой тоже нормально было, теплая. И там така труба это ж идет. И там юшка? Ото закрывалась. Затопишь печь и закрывал. Ну говорили как: «Или полностью, или насколько…». Мне ж показали. Иначе полностью закроешь — мошна угореть. Ну я всегда… это уже мое дело было. А мама всегда готовила. Рано встаеть, щё темно вот…и готовит. Специально оставляла там картошину или две…у бор…борще оставляла. Борщ варила, вот оставит. А я высуну голову меж стенкой там и трубой же: «Мам, дай картошину».
А для чого вона там її залишала?
А?
Для чого вона там її залишала?
Кого?
Для она там оставляла картошку? (голос за кадром)
Ну она ж знала, что я каждое утро самэ раньше встаю. Она ж приходила. И она знала, шо обязательно ж я буду ж просить: «Дайте шо-нибудь». И она значит мне, пока отец сплять, а я уже перекусил там. И я ж первый был самый такой. И дед… дед меня никому не доверял все время, везде за мной, везде… И на печке, и там лежанка около печки была. Когда жарко, дед там ложился. И хлеб…ну хлеб раз в неделю пекли. Ото небольшое корыто специальное для хлеба було. Вот там тесто месили. И протапливали летом, зимой топят печь, как обычно готовят. А летом там уже бурьян разный. Ото хмызу укинут туда, протопят, шоб хлеб спечь. Все сделают, насажают хлеб, и на неделю. Вытащат, накроют его. Отакое дело было.
Хліб пекла мама з бабушкою?
Что?
Хлеб пекла мама с бабушкой?
Нет, я чего-то, я чего-то…ну да, з бабушкой конечно. Ну готовила еду, мама готовила. Бабушка ж как свекровья была. Она ж старше, она — командир. Так шо…
Строїла всіх.
Да. Ну мирно жили. Не, не обижали. А другая бабушка, по матери бабушка. Они там через речку, то я там редко был. Там у нее еще две сестры оставалось вот. И я туда редко ходил и то с мамой. Не пускали через речку.
А знаєте хто такий Сталін?
А чего ж, знаю. А чего ж я не знаю? Я ж родился уже, при Сталине родился. До Сталина мне…шо я туда? Он мне не нужен был. Это там совсем другие были люди. Я даже на фронте там…я ото освобождал Белоруссию, Литву, Латвию. Вот это вот освобождал я в этом месте, воевал во. Шось хотел сказать, забыл.
До этого про Сталина спросили. Вы сказали, что были совсем другие люди, а потом начали спрашивать…
Даже три…три благодарности я получил. Вообще наша часть получила. Ну нам же записали в солдатской книжке: «За форсирование рек». Ерелупа, Западная Двина и Вента, по-моему. За форсирование рек…
А до колективізації, до двадцять дев’ятого, батьки, мама і тато, вони займалися тільки господарством, не працювали нікде?
Ну да. А чем? У нас не было никакого такого предприятия, шоб хто-то…
Ну, може, мама вчителькою була?
Не, только господарставом занималися.
А церква у вас була?
Була. Ну мы в центре, можна сказать, жили. Была…Ну где-то, може, с полкилометра было.
І в тридцять другому…шо було з нею в тридцять другому — тридцять третьому?
В общем я только раз помню, шо раз помню, как меня водили у церковь. Бабушка и мама водили от. Ну вже как вроде взрослый, то ж был … А когда взрослый, то одели меня по праздничному меня. З руки и повели меня. Не знаю, причащались? Чи шо они там делали? От это вот. Ходил раз. Ну так вот и остался.
А Ви не знаєте в Голодомор її закрили, не закрили?
Церковь?
Да.
Ну, там сразу было… Значить колокольня была, церковь. То есть кол, кололокла поснимали. Ну а потом у церковь там пшеницу засыпали. В общем не разрешали уже. Церковь забрали, комунисты забрали… Уже та ни попа, никого не было ото.
А пшеницю позасипали цю, шо позабирали в людей?
Нет, это уже, когда колхозы…. Уже богатые стали колхозы. Уже комбайны, трактора стали, тогда… Это уже…
А де піп з тієї церкви подівся, не знаєте?
Про кого?
Піп, піп. Батюшка, поп.
Не. не знаю я. Та ну… я ж тогда шо там шел. За руки ведут, а я припрыгиваю. Яшо какое там!
А скажіть, будь ласка, були у вас на Кубані українські сім’ї?
Ну в нас так не называли. По-украински разговаривали. Ну…и по-русски, и по-украински разговаривали. Ну а так шоб села были, не было такого отдельного села. Ну это ж у нашем селе. Я ж говорю, село большое было. Ну есть, может, в хуторах там где-то. Есть там хутора у нас еще были. Небольшие совсем село. Может, там были люди с Украины. Ну я до армии пока в Украину сюда не приехал, я ж не одного слова такого украинского и не знал во. Ну после…в пятидесятом году, когда приехал, на роботу поступил там плотничий. И у школу хотел поступить. Пришел. Вечерняя школа была. Поступил. Ну нача…начали учиться. Там тоже по-разному разговаривали. Есть по-украински. С сел же поприезжали, там же живут тоже. Ну а я по-русски. И не помню, че то мі писали… Уже сколько там проходил? Ну с месяц я ходил туда, туда. Ну й зна…у тетради значит написал шо-то. Потом когда учительница принесла тетрадь, раздала. Я в пятый, не в четвертый, а в пятый, Думаю: «Нагоню! Постараюсь, я и за пятый…за пятый сдам». Во… Принесла тетрадь, смотрю….каждое слово по три, четыре красной этой почер…красное это, на двух листах красное. Я ж букв не знал украинских. Там есть другие буквы. Да и слова тоже, где ну там…ну «класс», «школа.» Где надо…я по две буквы надо писать. Я ж писал по-русски все время. А по-украински не умею. Ну все перечеркнуто. Говорит: «Вы, Вы больше не пишите, бо ничего по-украински». Ну это…а потом я вижу, что у меня не получиться. Не то что не получиться, и время мне не позволяло уже. На работе бывает, шо брали наряды аккордные Шоб деньги оставались, не восемь часов работали, а до самого темна вот. У меня просто времени не хватало уже.
Але все ж навчились писати українською?
Ну есть больше читать украинский. Стихотворения там или песни такие. Ну тоже там украинские.
«Кобзаря» читали? Шевченка?
А как же! «Ревела буря, гром гремел», – этот…знаю, читал. У меня щас «Кобзарь» есть.
А скажіть, будь ласка, це й сусід, який жив з Вами по сусідстві, шо з татом дружив. Він говорив українською чи російською?
Хто?
Сусід, сусід, який жив по сусідству?
Якого розкуркулили. (голос за кадром)
Якого розкуркулили.
Ну сосед…Кулешов что ли?
Да, да, да!
Да, да, да! (голос за кадром)
А он по-российски разговаривал. Ну он какой-то такой… Ну не знаю он такой-то… Чем он занимался точно ж я не знаю. А разговаривал по-русски, чисто по-русски разговаривал. Так шо…
А скажіть, будь ласка. Ім’я у нього було Грано. Это ж какое-то кавказкое такое, грузинское или нет? (голос за кадром)
Не, он русский был. Я не знаю, чего его Граном назвали. Вообще Грано Кулешов. А чего его назвали Граном? Я не знаю даже. Ну и родителей тоже не знаю…как называли. Ну я в детстве… Шо я там в детстве? Мне не интересно было…
А скажите, а в то время…вот когда был… был Голодомор, в тридцать втором — тридцать третьем, были люди, которые не голодали? (голос за кадром)
Ну можна сказать, хто в колхозе или вот эти вот, шо ходили шманали., искали яму…вот эти вот с зерном. Те конечно не голодали, а остальные…остальные поуезжали. Хто мог выехать, побросали хаты, всё. Ну хат много было. Такие шо саманные вот эти вот хаты, соломою или камышом укрытые. Побросали и поуезжали. И многие не вернулись. А где они? Живые чи нет?
А куди повиїжджали, не знаєте?
Ну хто здесь искал? Хто где? От это ж тетка она ездила где-то… ну не знаю я… в го…горах… там над… нацмены вот эти вот живут…мусульмане. Она туда вот уехала. У нее трое детей было, муж. И она была, до последнего у нас была. И с отцом вот остались. Отец и тетка эта, крестная. «Ну, – говорит, – все, тоже ухожу». И мы остались утрех с отцом. Она ушла. И то она где-то там…не знаю, устроилась. Ну в пекарне работала. Она хлеб хорошо пекла. Тогда ж хлеб не в магазине, а дома пекли. И она там работала, пока… Потом уже трошки отошли люди, стали лучше жить. То шо они и меня забрали… И так от я и остался…до сих пор.
А скажіть, будь ласка, чи була підвода, бричка, яка збирала людей, які помирали? Чи їх тільки на подвір’ї ховали вдома?
Я знаю, шо наших поховали ото на подвирьи. А остальных же я не знаю где ховали. Ну в селе…в селе вообще если когда й было, да к тоже ж так хоронили. Ну не гробов, не гробов чи труна. Как она по-украински называется? Нихто нигде не хоронил такими… И на кладбище надо нести. А хто будет их нести? Людей нету, поро…голодные, поразъехались, разошлись там. Скорее всего, поразошлись. Ездить не на чем было во. И хто придет на похороны? Та нихто. Хто как мог, так и хоронили… Это как жинка говорыть. Конечно, там же как был колхоз, сразу записались…конечно, колхоз помогали. А это… а это ж единоличники назывались. Шо ж… свое хозяйство…не знаю. Отец, может, не пошел, потому шо…ну семь человек померли, и мы ото двое остались. Он просто разложился после, наверно…не знаю. Куда он? Шо он? Неизвестно. Дошел он куда чи не дошел? Ну если живой был, то обязательно…все равно б обозвался. Такого не может быть…
А Ви кажете сім чоловік померли в сім’ї, так?
Сим.
Братик Ваш, сестра, мама, тітка дідусь…
Баба.
Бабуся. А бабусю як звали?
Арына.
А і хто сьомий? Виходить сам тато?
Ну отец с матерью…Отец с матерью, дед с бабой и двое детей. Шестеро, и тетя-инвалид — седьмая. Вот…