- Дата запису: 11 серпня 2021 року;
- Місце запису: смт Опішня, Полтавського району, Полтавської області;
- Хто записав: Вигодованець Ольга;
- Респондент: Соловйова Марія Петрівна, 18 серпня 1927 р.н., народилася в селі Краснодон Свердловського району Луганської області;
- Розшифровка аудіозапису: Сура Альона Юріївна;
Під час Голодомору 1932–1933 років проживала в селищі Краснодон, Свердловського району, (зараз – місто Сорокине Довгожансього району) Луганської області.
(при розшифровці матеріалів, збережено мову респондента)
Скажіть, будь ласка, як Вас звати?
Меня зовут Мария Петровна, фамилия моя — Соловьева.
Коли Ви народилися?
Гм?
Народилися коли?
Восемнадцатого августа тысячу девятьсот двадцать седьмого года.
А де народилися?
Родилась я … это сейчас Белгородская область,а раньше была Воронежская. Вот там я Волоконовский район и село (некрасиво называется), но Ново-Пузино. Вот там я родилась.
А батьків як звали?
Отец — Петр Герасимович Хаустов, а мама (они были не расписаны, вернее не венчаные),в общем, а мама — Федосья Ивановна Солов … не Соловьева, она Шмайлова (девичья у нее фамилия).
Чим батьки займалися?
Сельским хозяйством занимались.
А яке мали господарство?
В общем так: отец, кроме этого, он еще был титаром в церкви. Ну, Вы знаете, что такое титар, да?
Да.
Вот он был там в церкви и, кроме этого, занимался сельским хозяйством. У нас была своя мельница. И набор … ну, тогда ж сельскохозяйственной утвари, все это было в хозяйстве. Потом … колхоз стали организовывать. Нет, сначала церковь закрыли. Отец ушел, стал сам тут разго …. заниматься сельским хозяйством. А потом и дошло до того, что отца разорили. В общем, он … А! Он отдал все, когда колхоз организовывался, он отдал всё: все-все-все свои снаряжения, все отдал колхозу. Ну, на этом не остановились, его сослали аж Архангельскую область в Соловки. И вот он пробыл там около трех лет ( ну, я не знаю два-три года), но он уже был совершенно не готовый ни к чему. Ну, он в госпитале лежал или год (в госпитале, или как он там назывался) вот там лежал. Туда поехала мама к нему и уворовала его, в общем, увезла она его от-туда. Доехали они почти до Москвы, и их вернули назад. В общем, его вернули назад туда же, а маму посадили в тюрьму за то, что она так той совершила поступок. Там ее … это ж годы были какие, в общем, жуткие. В тюрьме ее там подучили, написали Калинину. Ну, он разо … там разобрались в этой канцелярии и маму выпустили из тюрьмы, дали документы, чтоб отца освободили. И она поехала за отцом опять туда … Там уже освободили его, но он уже был совсем никудышный. И мама привезла его аж (ну, наверно слышали) это Валуйки (железнодорожный крупный узел). Ну, домой, почти домой, там до деревни уже оставалось километров двадцать пять. Она оставила его у знакомых, а сама пошла … ну, за подводой, чтоб его привезти. А он умер. Она приехала уже, не она приехала, а приехал сын, а отец уже мертвый. И мертвого его привезли домой. Ну, и отца похоронили в деревне, а матери тогда уже места там не было. Там выдворили всех (и мне уже было там сколько лет, лет ну пять-шесть), в общем, выдворили всех. Не дали ничего абсолютно, взять даже ничего (не взяли) не дали из дому. Ну, и куда? Еще и в районе там, недалеко там двадцать километров сказали, чтоб не поселялась ничего абсолютно, чтоб духа ее там не было. Ну, она … у нее был брат … на шахтах работал. Здесь ее родной брат на шахтах работал. Вот она собрала … ну, одну дочь, которая старше меня на четырнадцать лет, меня и поехала в Донбасс. Поселок Краснодон, слышали наверно такое? Ну, слышали, есть же город сейчас Краснодон. Вот в поселок Краснодон. Ну, и там мы хватили соленого … до слез. Ни денег, ничего абсолютно. И она … ничего нет. В общем, короче говоря, пришлось нам так трудно: что мы побирались, в общем, ночевали в каких-то, я не знаю, с какими-то ночлежки. В общем, ни приюта ничего абсолютно не было. Там был брат, ну ее брат. Ну, невестка не позволила даже в летней кухне нам посилится. И вот это мы, в общем, ужасно жили. Вот, вот это и было нам воскресенье.
Чому вас вигнали з дому?
Из дому?
Да.
Ну, потому что мама, в общем, нарушила все ж … В общем, вышла когда … через … канцелярию, Верховный Совет его освободили … В общем, им же нагоняй здесь был за то, что они вот забрали все хозяйство все-все-все-все и еще сослали его туда. И его, в общем … вот, а это ее там обучили, когда она в тюрьме сидела за первый неудачный … ну … воровство его. Она месяц отсидела в тюрьме, а потом уже там на учили ее всему. И она, когда уже вышла, она получила (в Москве), получила документы об отцовском освобождении. И тогда она уже свободно проехала, и даже билет на поезд там все. И она ж привезла домой его. Ну, не привезла — привезла мертвого.
В общем, я и еще старшая дочь была. Ну, старшая дочь ее, добавили ей лет, не знаю сколько, и (в шахте) в шахту опустили. Она в шахте стала работать и в общежитии жить. А мы остались с мамой, в общем, ни при сех, ни при тех, ни квартиры — ничего абсолютно. И вот это вот мы побирались, короче говоря. В общем, и выжили. Ну, вот так там выживали, это тридцать третий год.
А в 33-му році бачили люди пухли, помирали з голоду?
Да, конечно, конечно, конечно.
Там в Краснодоні тоже пухли й помирали, да?
И в Краснодоне. В Краснодоне там хоть вроде пайки какие-то еще были, что-то было. Но мы не могли нигде ничего получить абсолютно, и поэтому нам труднее всех было этот. Ну, ходили … мама ходила в столовые, в общем, помогала: там картошку чистить, ну в общем, что-то помогала и что-то там в бидончики суп какой-нибудь лили, в общем. А жили мы … вот знаете, был там детский сад, потом к детскому саду построили где-то помещение или другое помещение дали им и перевели. А помещение осталось. И вот это мы были и много таких, как мы, уже было. Так рядочком на ночь ложились, кто мешковину слал, кто что — вот это так мы перебывались, Ну, это был тридцать третий, очень-очень-очень трудный. А потом уже полегче стало. И мама подрабатывать уже стала.
Скажіть, а в цей Краснодон приходили люди із села?
В селе тогда … ну, там же и работали шахтеры в основном, это ж прибрежные эти села. Оттуда рабочий класс.
Всі хотіли працювати в шахті?
Ну да, конечно. А роботы на всех не хватало. И вот такое это было … Ну, а потом все когда-то кончается.
Скажіть, а в 33-му, коли була голодовка, то люди не хотіли десь піти туди, в Росію вернуться, щоб там вижити?
Тогда ж голод везде был. Это ж тридцать третий год и в России, и на Украине, и везде, абсолютно повсеместно был голод. В общем, был неурожай страшный и вот такое вот сочинил. Поэтому …
В Краснодон приїжджали із інших сіл, далеких, шукати роботу?
Приезжали, но с работой было очень плохо. Потом шахты ж не только и дальше-дальше-дальше. В общем, в Ростов там (рядышком Ростов), Ростовская область, там же вот это город Шахты. Шахты, шахт много было. И до сих пор вон он. Вы же знаете, Шахты, Шахтинск, в общем, это все в Ростовской области. А это рядышком с Краснодоном, это рядом-рядом граница. Вот Луганская область, Краснодон, и вот она Ростовская область.
А біля цьої столовки, де мама працювала, там люди ходили, просили їсти?
Ой.
Жебраки, може, були чи діти?
Везде. Тогда в тридцать третьем году везде просили. Вот мы ходили … в общем, с мамой ходили на станцию. Там ну «Семейкино», наверно слышали такое (железнодорожную станцию)? Это обслуживала ж вот эти все поселки, городки железнодорожная станция. Вот мы ходили просить. Я как поводырь с мамой, ходили туда просить.
А люди щось давали?
Давали. Ну, давали, может быть, потому что ребенок, да и мама тоже была очень худая-худюсинькая там такая, что знали, что от хорошего не пойдут просить.
А сестра Вам допомагала, вона пайок мала?
Ой, сестра. Сестра, она сама … Девчонку, в общем, восемнадцатилетнюю опустили в шахту. В общем, там ей там так пришлось страшное дело. Она в общежитии жила, ну а потом она вскоре даже замуж вышла и ей полегче было. А нам помочь пока … в тот год помочь никто не мог. В общем, выживали кто как может.
А по вулицях могли люди сісти і вмерти от в Краснодоні?
Да, да, да.
І що потім? Хто їх ховав?
Да.
Хто забирав цих людей? Хто робив поховання?
Ну, там та … люди … это ж поселок, люди друг друга знали, все абсолютно. Если умер, то уже знали чей это, кто это. В общем … моментально сообщат.
А був дитячий будинок, там де сироти?
Был, был.
В Краснодоні був, да?
Даже вот в нашем поселке Краснодон был. Был дом, снимали, не снимали, а в общем, помещался там детский дом. В общем, в этом доме, где шахтовладелец жил. Там все удобства, все абсолютно. Вот там был детский дом.
І дітей там багато було?
А кто их знает? Я не знаю, меня туда не принимали.
А мама хотіла віддати Вас туди?
Ой … ну, я никогда никому не говорила, ну ладно, скажу. Мы были … мне ж мало еще лет было. Мы были от как раз попрошайничали на станции «Семейкино». И … короче говоря, мама думала, что оставит меня там. В общем, отдала мне пучок укропа (где-то нарвала). У меня в руках укроп, и она спряталась от меня. Ну, я там такой рев подняла, что она бегом-бегом забрала меня. И уже вдвоем мы вот так вылазили как-то. Это такой год был, вот такой год был страшный это.
А люди не говорили, що такий голод був?
А кто … тогда ж вот это, этот же голод он распространялся (тридцать третий), он распространялся почти на всю Россию, и Украина вся захвачена была голодом этим. Кто? Говорят … ну, так вот если сейчас я уже этот самый знаю, что повыгрибали все: у кого были запасы какие-то, там ходили облавы, выгрибали всё-всё до зернышка абсолютно. Власти … в общем. В общем, обсказала я б Вам всё.
Скажіть ще …
Кончился трудный, самый трудный тридцать третий год, и потом потихоньку-потихоньку все стало получше. Хоть … и где-то … Но еще карточная система была, а потом через год карточки … Я знаю, что мы утром рано-рано ходили занимать очередь за хлебом. И не … я б тоже пошла ж. Очередь и меня поставили. Мама поставила, а сама пошла, в общем, ну что-то подрабатывать тоже. Ну, получилось так, что, в общем, я пришла к этому магазину, и вдруг открывается магазин. Карточки уже не требуют и такой запах хлеба! Ну правда, тогда только давали (сразу по много не давали), давали вот: булку дадут. Ну, мы конечно без карточек, а можно было еще очередь занять, еще подойти там, если … Выходили, сразу съедали этот хлеб. И вот, ну по-моему, это тридцать четвертый, (не тридцать пятый). Нет, тридцать пятый год — карточную систему отменили.
А карточку на роботі мамі давали, да?
Да-да-да. Ну, иждивенцам давали, в общем, там какие-то крохи. Я не знаю, двести или двести пятьдесят граммов (когда по карточкам иждивенцам). А рабочие только, шахтные рабочие (шахтеры) по килограмму карточки, килограммовые (килограмм в день).
Скажіть, будь ласка, а у якому році у вас забрали хату, хазяйство? В якому році це було?
В этот … это был (у нас когда забрали все), это был наверно тридцать второй или тридцать первый год. В общем, когда только начинали зарождаться где-то там колхозы или чё-то такое. В общем, тогда у нас … выгнали нас. Ну, когда отец умер, отца похоронили, вот тогда сразу и нас выгнали из дому.
А ще інших розкуркулювали тоже в селі там?
Ну, не знаю. Вт этого я не знаю. Я знаю, что наша семья была самая богатая.
У вас була мєльніца, да?
Была мельница. Да, витряк. И витряк, и все сельхозмашины, которые тогда существовали. Всё-всё было.
Скажіть, а були у Вашого батька брати, сестри?
Да, и до сих пор там ещё рядышком. Рядышком недалеко, в общем, сейчас домик стоит, да. Вот мы ездили, я уже ездила вот с Олегом. Олег был в седьмом классе, мы туда ездили. Нас приглашали. В общем, еще был жив … ну, мой брат по отцу. В общем, он уже пожилой-пожилой и ему вдруг та так захотелось увидеть меня. Ну, это как … знаете отщепенцы вот отцовские, в общем. И он даже письмо туда нам в Краснодон прислал, в общем, что он очень хочет, чтоб мы приехали летом. И мы с Олегом вон ездили туда.