- Місце запису: село Глибоке Бориспільського району Київської області;
- Дата запису: 10.09.2020 року;
- Хто записав: Артеменко Лариса Олегівна;
- Респондент: Коврак (Окорокова) Ніна Валер’янівна, 21 квітня 1932 р.н. в селі Страшне Витебского району Мінської області (Білорусь);
- Розшифровка аудіозапису: Софія Базько;
Під час Голодомору 1932–1933 років проживала в селі Страшне Вітебського району Мінської області (Білорусь).
(при розшифровці матеріалу з диктофону, збережено мову респондента)
Представтесь, будь ласка. Як Вас звати?
Коврак Нина Валериановна.
А дівоче?
Окоровова. Окороков Нина Валериановна.
Ніно Валер’янівно, а коли Ви народилися?
Я радилася в тридцать втаром гаду двадцать первого апреля.
А де Ви народились?
Я родилась в Беларусии, вырасла я в Беларуссии и жыла в Беларуссии. У школу я ходила в первый класс. А когда вайна началась, мне нада была во втарой класс пайти, а вайна началась. В сорак первам гаду двадцать второго июня началась вайна. А атец мой работал председателем калхоза.
А населений пункт, можете сказати, де Ви народились саме?
Минская область, Витебский район
А село?
А село в нас Страшнэ называлося. От. Так я так радилася й вырасла я там. И жыли мы.
Ніно Валер’янівна, а можна все ж таки я запитаю у Вас от, мама, бабуся Вам розповідала, чи приходили з України до вас голодуючі люди в 32-33му роках?
Люди прихадили. Бабушка рассказвала, что люди прихадили. Многа. И у каво что, в Белларусии не была такого уж сильнаго голода, как на Украине. Не была. А почему? Там у нас леса, ягоды. Всё. У нас не была такого голада. Был голад, но не такой. У нас в сорак седьмом тоже сильный был голад. Вот. И люди всегда давали. У нас люди очень харошие. Беларуссия в нас, детки, дуже харошие люди у нас, очень падельчастые. Як вам сказать, хоть и на камеру нет. В Украине не такие падельчастые люди, как там. А там падельчастые. Никагда челавека ни магли атправить, ничего не дать. Есть кусочек — пополам разделю и атдам. Панимаете? Кусочек, а вин атдаст. Так же само у сорак седьмом гаду тоже был сильные голад. Голад сильный был. От. А в сорак седьмом гаду тоже голад був сильный. Давали нам на карточки, дали нам карточки. И на карточку таку булочку килограммову хлеба. А у меня брат быв 35го года, а я ж сама старшая была. За 18 километров мы хадили за этай булачкай хлеба. От мы идёт у 3 часа дня, шоб ночь стаять и палучыть на второй день булочку оту хлеба. А кагда мы её получим, у платочэк заматаем и йдём. Я такая была боявая, а брат был такой нежный парень. А я й гаварю, Миша его звали: «Миша, давай мы па разу укусим». А он гаварит: «Нина, дак нам же всем не хватит по кусочку». Дак мы вазьмём, размотаем, панюхаем, заматаем и дамой. И кагда мы привозим эту хлебо-булочку, мама не резала нажом. А такие нитки, каторые прялись тагда, суравые нитки назывались, этай ниткай резали хлеб, чтоб всем хватила на два раза. Чтоб всем хватила на два раза. Ну а кагда уже пашла ягады уже пашли, грибы пашли, тагда у Беларусии харашо, начали лучшеи уже жить. Потому что лес людей спас, лес людей спас.
А скажіть, будь ласка, а от ваша бабуся, мама, вони розказували до вас саме хтось приходив з України? Може до вас от саме у родину просити?
Я не знаю, детки, я брэхать не буду вам. Прихадили до нас. Я помню. К нам пришли у хату две пожилих женщины. Адна старейша, адна малодша. И гаварят: «Допоможить, пожалуста, допоможить, пожалуста, мы з дальоку. Мама вытащила отакой окрайчик хлеба, на три части разделила. Эта, гаворит, Вам, а эта нам. Ани покланялися маме, пошли. Отак.
А звідки вони були?
Я не помню, не знаю. Но они сказали, что мы издалека приехали. Наверное, из Украины приехали.
Ну українською мовою говорили?
Ну такой мама говарит, а мы мало понимали. Значит, украинска была, наверно.
Ну не з Росії ж?
Не, не, не, не…
А от у вас там, коли Ви тільки народились, виходить, в 32му році, але ж мама, бабуся розказували, не було таких, як на Україні, обшуків, конфіскацій?
Не, у нас такого не была. От на Украине была, а в нас такого не была. Не було у нас такого, не було. Нас никто не обшукивал, ничего у нас не забирал. Шо у каво было, так вот то й жыли. А что палучали, на трудодни работали. А палучали тоже. Но Беларуссия жыла беднее, чем Украина. Бедней. Украина жыла была багаче нас. Беларуссия очень бедно жыла. Она даже до пятидесятого года бедно жила, Беларуссия. И мы работали, я работала он, бач, серп у меня. Мне была 14 год, я уже жыта жала. Я у калхозе работала. С 14 год я уже работала у калхозе на палачки. И мама сшыла такие торбачки, с полотна тагда ж шыли всё. И вот эта раз у год эта вжэ давали каторые и жыто и. Пшеницы не было, нихто не понимав, что такое зерно пшеницы. Там грэчку сеяли, проса сеяли, авёс сеяли, вот эта всё. Вот эта всё получали этими, там, по пол килаграмма, по килаграмму. И всё в эти в торбачки, в торбачки. И вот так вот эта на цэлый год чтоб была. Чтоб эта на цэлый год была.
Ну за трудодні платили?
Да, да. Вот эта мы на трудадни и получали. Ну а патом уже, после 47го года, у 48ом гаду был ужэ сильный урожай, сильный урожай был. И патом уже атменили ужэ эти, уже не стали работать на палачки, а уж работали, платили… нам я помню привезли у нам к нам домой такие две брычки здаравенные, наверна [02:21] (нерозбірливо) шэсть или семь картошки привезли. Там жэ в Белоруссии картошка сильна родит тока. Вот така картошка, мы не знаем, мама стала: «Да куда ж я девать её буду?» Ничого, всё будет харашо. И мы уже стали лучше жыть, но всё равно люди жыли бедней намнога Украины, намного. Украинцы жыли патаму, пачэму эта, патаму что их асвабадили в сорак третьем гаду, Украину, а нас асвабадили в сорак четвёртам, на сорак пятый год нас асвабадили. Поэтому. Взагали мы пришли з лесу, в нас всё сгарела, в нас ничего не была.