- Місце запису: місто Ніжин Ніжинського району Чернігівської області;
- Дата запису: 14.07.2020 року;
- Хто записав: Артеменко Лариса Олегівна;
- Респондент: Гриценко Микола Кузьмович, 24 липня 1927 р.н., народився в селі Тиниця Бахмацького району Чернігівської області;
- Розшифровка аудіозапису: Софія Базько.
Під час Голодомору 1932-1933 років проживав в селі Тиниця Бахмацького району Чернігівської області.
(при розшифровці матеріалу з диктофону, збережено мову респондента)
Представтесь, будь ласка. Як Вас звати?
Николай, Гриценко — фамилия. Николай Кузьмич.
Миколо Кузьмовичу, а коли Ви народилися?
24 июля 1927 года.
А де Ви народилися?
Значить Бахмачский район село Тиниця, семь километров от Бахмача. В этом селе я родился.
А потім Ви кудись переїжджали? В 1932-33 роках де Ви проживали?
На месте проживали, вот, и были в оккупации вот два года, в оккупации были. Вот.
Микола Кузьмович, а як звали Вашого батька?
Кузьма, Гриценко Кузьма Григорович. Это мой батько, он погиб на фронте, нету. Мать разорвали можно считать немцы на куски. На допросах один врач Пресудский предал всех оцих начальников, которых всех расстреляли, потом долбали там шеи в 1942-м году расстреляли, понимаете, цих людей не за что и мы оставались з сестрою вдвоем, больше никого у нас не було. Мы разбежались: я в Конотопському районе был, сестра находилась старша од мене пока я немножко подрос, а когда в 1943-м году нас освободили, отут я вискочив, понимаете, и в село своє. Нашли мы з сестрою корову, забрали у нас, кабана закололи пани ж, староста или председатель, но староста назывался, значит забирали мы так мы это самое и наши войска вошли и мы значит это самое я показал, где были документы оформлены. Три було склада великих, узлова станция Бахмач, дак значить три скади було з медикаментами. Все были спрятаны моїм дядей, он главврач, он всем руководил. Йому Москва приказала все сделать, ну його в Бахмаче расстреляли. На себе копав две недели траншеи ломом в 1942-году и там их уничтожили всех по предательству. Значит Красуцькому дали немцы значить двухэтажный дом в селе, агрономичном тєхникум, парк, школа пчеловодов, садоводов и все в парку. Парк красивий, хороший парк. Колись велика барыня жила по рассказам, двести лєт тому назад. Все это: тротуары и гаражи кирпичные, цинком железом забори поделани — все це значит було дано цьому этому Красоцькому, врачу. Он предал всех, всех расстреляли людей, 120 семей расстреляли в один день. Там три чорних ворона, крана стоять поблагодаривши. Когда наши войска вошли, вот, я сразу вспомнив дяде слова. Он мне показал,что отут калушка забитий возле яблук Белого наливу, чотири метри дубовецький колушек такий. «Ты его береги и его сохрани, значить это самое так, щоб можна було сообщить или же партизан отдать, или же военкомат, если буде военкомат!». Я эти слова заповнив, ну а я ще подросток был. Кажу: «Не знаю, может вы останетесь в живых, значить, шоб вы знали — это твоя задача!» и побег он нагонять своих пешеходом. Вся медицина была эвакуирована, и медсестры, и врачи, и все и один врач Красуцкий оце сообразив таки чудеса сотворить. Пришел он в комендатуру немецкую, добрався из-за Конотопа и доложив. Йому дали оце цей дом двухэтажный, оце парк, оце значит господствовал два года, а мы страдали.
Де працював Ваш батько до війни?
Простой колгоспник на рядових работах, безпартийний. Мати — безпартийна, но з багатой семьи, по розказам. Це я запомнив.
То як це вона, з куркульської сім’ї була чи як?
Ну вона безграмотна во-первых була, абсолютно. Ничого… Батько простой человек, а вже оце мого батька брат — це вже був главврач, вот, це з вищим образованием, хирург, почетный хороший человек. Ну його нема вже ж. Ну други братья были так же, вот, ага, а двоюродные у мене ще єсть родственники, дак те были все офицеры, все офицеры до єдиного человека.
Микола Кузьмович, а Ви не пам’ятаєте батько і матір, вони хотіли йти в колгосп, вони добровільно пішли в колгосп працювати?
Ну хто його зна! Трудно було, бедно жили, дуже бедно.
Бідна у Вас сім’я була, да?
Бедная, очень бедная. Совестливые, у нас в роду никто не судился, никто нигде и свидетелем даже не был. Она в почете у людей посторонних, вот это я знаю, вот-вот. Хвалили мать, хвалили и отца, а мать уничтожилы Немца за то, шо начить она все другие родственники, а не мои родители, а уже двоюродный, это было такое.
То ви ж кажете, шо мати була з багатої сім’ї?
Мать из богатой семьи была, я слышал по рассказам. Я самый меньший в семье, поэтому я это … Вот .. Ну один брат остался был в живых на фронте, вот, значит остался в живых из-за того, что как освобождали наш Бахмачский район, дак с фронта, а он был агрономом и в личном деле записано. С фронта он уже капитан был, вот, командовал батальоном, вот и он значит это досрочно на второй же день демобилизован и поставлен председателем колхоза в Бахмаче. И тот колхоз вырос так, вы знаете, коммунизма не надо было. И сады были, и все было понимаете. Люди жили припеваючи. Все во время уничтожено все на свете, вот, даже корни с яблони и те, топить нечем – выкорчевали, уничтожили, село забито, село никому не нужна, вот и мы никому не нужны.
Микола Кузьмович, а якщо згадати той час, чи приходив до вас хтось, забирав щось там, конфісковували у вас продукти харчування, обшуки були, приходив?
А значить, ви знаєте, були. Значит приносили мне и перловою крупу, приносили, є вона й сейчас, я даже покажу вам. Даже одна пачка сахару була, приносили.
Хтось до вас приходив додому, забирав?
Тогда даже … Это сейчас это с Болезни сей так мы значит дома сидим же так, так приносили понимаете мне и одну коробочку сахара … тогда ничего не было. Тогда было такой период, я помню, это же 5 часов, 5 часов мне уже исполнилось дак я уже понимал, соображал, что иметь клевер нас посылала. Клевер цветет дак те цветочки – они чуть-чуть сладенького, дак значит посылала, потому что пропадает мы с голода, от голода. 1943-й год – особенно, значит это самое. Люди у нас упорные к основанной были такие. Значит «В колхоз я не пойду», а раз не пойдешь, значит начали ковырять. Революция происходила в 1917 году и до 1933 года уговаривали, это я помню, уговаривали этих людей – «Идите в колхоз, идите, как люди остальные все, чтоб одинаково чтоб было». Они – «Не пойду!».
І шо з ними тоді було, ті, хто не пішов?
Ну мне уже было тогда уже больше это самое, а дальше больше я в 17 час меня получилось так, что я остался, остался можно считать без родителей, с сестрой. Уже даже сестры нет на свете, а я один еще болтает на свете.
Миколо Кузьмич, а шо можете розказати більше про голод 1932-33 років? Шось пам’ятаєте з того періоду?
Я помню из-за того, что у меня сосед такой хороший был, пчеловод, хороший столяр, специалист, чистоплотная человек, хороший человек, но упрямый в этот закон он не соглашался жить на свете. Дак я сомневаюсь из-за чего я помню хорошо … Кто сразу значит пошел в колхоз, вот, в нашем в селе, может в другом месте – это я не знаю, а за себя, за свое село скажу, шо кто пошел в колхоз сразу, ну что у кого была лошадка одна, веялка там, не дай волочит там, культиватор может был и то не в каждого, вот это такое хозяйство было, так как дали команду спиливать это все, сдать государству или в общество, так отец запряг это все на волах, вороны сбросил, культиватор прицепили, лошадку эту отвез, в колхоз сдал. Нас не трогали, так у нас была коровка. Нас спасало молочко, молочко спасало, а вторые упорные были, тех колопатилы, отих колопатилы людей.
А що з ними зробили?
Колопатилы – не так. Даже забирали зданиях, вот и причем тоже неразумно, сделали богатых людей взяли кладовые, богатство это все и сделали колхоз. Я считаю, что это не прав. Надо было согласовать с этими людьми, надо это понимаете это самое оплатит им тем людям. Один у нас значит был такой хороший специалист, что он сразу видит, что дела нет, так он село бросай, бросай дом свою в Киеве, в теплице сделался он директором теплицы, взял купил двухэтажный дом и пожил он понимаете. Я из-за чего знаю, что отец мой дом его старую покупал, старьё покупал, потому что не за что было прожить. Молочко то было коровка так дает, а другой ничего не было. Тот как-то жил дружно, хоть отец мой бедный, а тот богатый же был, так он агроном был. Больше получилось, что после войны отзывается отзыв моего брата, мой брат родной. Тут день фотография его есть. Председателем колхоза стал.
А скажіть будь ласка…
Люди, которые, значит, соглашались на уступки идти, то значит их трогали, эти люди, бедных людей они не трогали, а трогали только … Так это только в моем селе, а там дальше, то я этого уже не могу сказать. А за свое я могу сказать, шо значит, того, кто пошел в колхоз и сдал все, и он так остался рядовым же, рядовым, и ничего не получали, вот, ага. Сразу ничего, а потом правда после, после уже, после уже через три-четыре года уже зерно я помню привозили, зерно, а бедно жили, нигде ничего нельзя было, то я помню привезли труды уже родители моих. Дак безцарка называется, высыпали зерно на землю и поехали, потому что вторым надо привозит, а людям. Такое это я помню … Ну я вам скажу бедно было …
Ми досліджуємо період саме.
Знаете, делалось неправильно конечно. Правильно нельзя было. Надо же было общий язык находит с людьми, людям надо помочь, вот и надо было значит уже раз такое бедности стало, что люди пухнут от голода, дак здесь надо было поделится.
Я довоєнний человек все время, ну я военно-морской авиации служив, а моряки служать так — « Один за всех, а все за одного!».
А як робили? Як неправильно робили в той час?
Так отак нада було робить им, оцього не було. Нада було общий язык находить з людьми.
А з чим саме ви не згодні, шо відбувалося в той час?
Ну им надо было найти общий язык такий щоб значить это самое дать и народу, тим людям, если они богаты люди були, вистроїни все под цинком, железом и всё такое. Он же покупав желізо, он же все робив, так нада з цим хазяїном було считаться и не робить на його дворищи колхоз.
Ви вважаєте, що це несправедливо зробило?
Да, справедливо надо было подходить к этому. Я так понимаю. Може це я не прав, а я считаю, що це некрасиво. Некрасиво це робила совєцька власть.
Що відбувалося в той час?
Як?
Що ще можете згадати з того періоду?
Микола Кузьмович, от Ви казали, що вас рятувала корівка ваша, ну виживали ви за рахунок корівки. А чому вам довелось виживати? Де ж ваша, чому не хватало?
Не хватало три неделе до нового урожая, до нового урожая. Зерно ще не готове, а кушать вже нечого немає абсолютно людям.
А чому так сталося, що їсти немає людям?
Ну вы знаете ведь было наверно это же самое, отнимало по рассказам, что в других селах ходила комиссия направлена руководством же, Москвой же ведать, потому шо значит забирали у этих людей богатство, вот. Нашли там примерно кукурузки, понимаешь это самое, 30 килограмм примерно – они ее забирали. Это по рассказам, в селе у нас этого не было, так я этого не знаю, а разговор я это помню. Забирали, вот, забирали понимаете зерно вот, забирали даже одежду, а они сказали: «Мы в колхоз не пройдет!». Вот это всё время вот орудовали, это я хорошо помню. Вот, ага, я знаю, что сосед такой хороший был, такой сарайчик красиво. Я у него и научился столяром делает. Я это столяр, сам все делаю, так представьте себе, я и сейчас его помню и он, и он что же он … Я пришел из армии уже, война кончилась, все, уже и отслужил, пенсионер, пошел уже, ну НЕ хватает мне до пенсии, дак в милиции дослуживал, ага, ну стаж работы, гражданский недействительны. Так вы представьте себе, услышал, что он таки пошел в колхоз, а если бы он с первых дней пошел в колхоз, то этого не было. Знаете, это самое … Не знаю вообще .. Люди конечно неподготовленны были к этой жизни, неподготовленны вот. Можно было по другому сделает, одна. Ленин и умна человек, и очень умна, и правильно делал, но тут у них недостатки есть, тут есть недостатки.